Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

В целях введения неприятеля в заблуждение, все два дня, предшествовавших наступлению, дивизион полковника Зурова в нескольких местах играл сигнал к атаке и сосредотачивал перед турецкими батареями большое количество лодок. Одновременно с этим, русские артиллеристы проводили кратковременный обстрел турецких береговых укреплений, нанося им различные повреждения.

Все это было расценено Мурад-пашой и его английским советником, как отчаянная попытка Паскевича задержать отправку янычар на Кавказ и вернуть их на Дунай.

- Русские шпионы хорошо работают у вас под носом, дорогой паша, - фыркал господин Канрой. - Не успели ваши янычары отправиться в Констанцию, как об этом уже стало известно врагу, и он всеми силами старается воспрепятствовать этому. Надо немедленно навести порядок в приграничных селах. Именно оттуда русские узнают всё, что твориться здесь у нас.

- Не волнуйтесь господин генерал. Завтра же я отдам приказ своим албанцам как следует прочесать эти селения, и уверяю вас, что у тех, кто уцелеет, очень долго не будет желания сотрудничать с гяурами.

Утро 25 сентября на берегу Дуная так же началось с движения русской конницы, подачи сигналов к атаке, приготовления лодок к переправе и обстрела из пушек противоположного берега. Приученные за два дня к подобным действиям противника, турки даже не открывали ответного огня, терпеливо ожидая, когда настырный враг угомониться. Затишье наступило ровно через два часа, и обрадованные солдаты стали дружно расходиться по палаткам, с твердой уверенностью, что на сегодня ничего нового больше не будет. Оставшись в лагере, они с сожалением вздыхали вслед тем, кто по приказу паши двинулись грабить близлежащие села.

Когда в четыре часа дня с русского берега вновь загрохотала пушечная канонада, турки не придали этому большого значения.

- Русский паша решил пожелать нам приятного аппетита перед ужином, - зубоскалили записные турецкие острословы, вызывая дружный смех среди своих товарищей. Время шло, однако пушки противника не собирались успокаиваться. Наоборот, их голоса становился все громче и громче, а число ядер перелетевших через Дунай становилось все больше и больше.

Минуло около часа с начала возобновлением обстрела, когда русская пехота, до этого умело скрывавшаяся в густых зарослях прибрежного камыша, бросилась к своим лодкам и стала стремительно переправляться через Дунай. Часовые противника слишком поздно заметили смелые действия русского десанта. Когда они подняли тревогу, флотилия челнов уже приближалась к турецкому берегу.

Медленно, очень медленно оживали турецкие батареи, подвергавшиеся все это время жесткому обстрелу русских пушек. Когда же они, наконец, заговорили во всю свою силу, то оказалось, что десант противника уже благополучно высадился на их берегу. Отправив пустые лодки за подмогой, командир ударной группы полковник Москалец быстро построил солдат в боевой порядок и, выслав впереди себя цепь застрельщиков, стал приближаться к передней линии обороны противника.

Уверенность турков, что русские не посмеют форсировать Дунай сегодня, была столь велика, что они даже не позаботились поставить часовых перед своими траншеями. Не желая подвергать свои жизни опасности, они отошли в глубокий тыл, куда не долетали русские ядра и бомбы. Поэтому, первая линия обороны была захвачена солдатами Могилевского полка без какого-либо сопротивления. Турки обнаружили своё присутствие лишь, когда могилевцы направились к редуту в Исакчи, главному пункту обороны. Их густой оружейный огонь не позволил русским солдатам занять редут наскоком.

Не сумев предотвратить высадку неприятельского десанта, турецкие батареи некоторое время вели сумбурный хаотичный огонь по русскому берегу, стреляя исключительно по площадям, а не по целям. Осмысленность их огня появилась, когда наблюдатели заметили, что русские саперы приступили к наведению понтонного моста, начав выстраивать в широкую линию связанные между собой особые лодки.

Решив, что пехотинцы полковника Москальца полностью остановлены, Мурад-паша усмотрел  самую главную опасность для себя в наводимой русскими переправе и отдал приказ разрушить её любой ценой. Турки стали лихорадочно обстреливать противоположный берег из всех орудий, стремясь заставить  русских саперов отступить с берега.

В течение всего оставшегося светового дня, турецкие ядра непрерывной стеной падали на русские предмостковые укрепления, но они были не в силах помешать саперам генерала Кремера выполнить приказ своего командира. Невзирая на грохочущую и свистящую смерть, саперы упорно подводили к переправе очередной пролет понтона, накрепко связав его веревками к уже созданной конструкции.

Их мужественную работу с самого первого момента сражения, прикрывали своим огнем полковые батареи, ведя с вражескими пушкарями огневую дуэль. Своим метким огнем русские артиллеристы постоянно заставляли замолкать то одно, то другое вражеское орудие на противоположном берегу реки.

Пока турки были заняты борьбой с наведением понтонной переправы через дунайскую стремнину, русские сумели, незаметно под шумок, на лодках переправить на противоположный берег два батальона Тобольского полка вместе с шестью орудиями  под командованием генерал-майора Ушакова. Едва только русские пехотинцы ступили на вражеский берег, как сразу же устремились в атаку, намереваясь напасть на главные батареи турок с фланга.

Главной ударной силой русского десанта были стрелки, вооруженные штуцерами, которые, находясь вне зоны поражения вражеской картечи, своим огнем могли безнаказанно выбивать орудийную прислугу. Турки мужественно держались под градом русских пуль, по несколько раз заменяя погибшие орудийные расчеты. Едва только солнце село за горизонт, воины Мурад-паши моментально прекратили обстрел понтонного моста и отошли к прибрежным возвышенностям, где у них находились редуты.

После отступления врага, работа по наведению моста началась с удвоенной силой, но как не старались мужественные саперы, к утру следующего дня переправа еще не была наведена. Главной тому виной было высокая волна в водах Дуная, затруднявшая понтонные работы. Это, однако, не помешало русским за ночь на лодках и паромах переправить через строптивую реку большую часть своей пехоты и треть артиллерии. Полностью же переправа заработала только утром 27 сентября, когда через неё двинулись тяжело груженые обозы.

К этому времени турки уже были выбиты из Исакчи генералом Ушаковым, приказавшим  атаковать турецкие позиции с рассветом 26 сентября. Под сильнейшим штуцерным огнем врага русские солдаты атаковали вражеские укрепления с двух сторон и, не смотря на большие потери, все же смогли взойти на вал и выбить врага из редута. Турецкие боснийцы и албанцы были хорошими бойцами только сидя в траншее, но, едва только завидев вблизи русские штыки, разом бросались наутек, не обращая внимания на гневные крики своих командиров.